Правила жизни Энтони Кидиса

Каждый имеет право рассказать свою историю.
Я рос и не думал ни о какой музыкальной карьере. А потом мне в руки попала кассета Грэндмастер Флэш и Фьюриос Файв (родоначальники жанра хип-хоп. — Esquire), и я понял, что моя карьерная тропа давно уже кем-то вымощена. Но я даже не мог себе представить, чем она вымощена и кто это сделал.
Думаю, я многим обязан тому, что уже в 13 лет я разъезжал в «остин-хили» (британский спортивный автомобиль. — Esquire), за рулем которого сидел мой отец. Его мозгом в этот момент владела кислота, а по радио крутили Барри Манилоу.
Я не так много помню о своем прошлом — не так много, по крайней мере, как от меня иногда хотят. Бывает, я даже читаю старые журналы — чтобы как-то собрать в голове события, которые случились несколько лет назад. Но если быть честным, я не слишком-то хочу что-то вспоминать.
Когда-то я был страшной наркосвиньей, а сейчас, кажется, стал кем-то другим. Но ведь и пирог не из одного куска состоит.
Терапевтический эффект правды явно недооценивают.
Я вырос на наркотиках. Они питали меня, и это было страшно. Звонил телефон, и я вздрагивал, потому что никогда не знал, что я сейчас услышу — что кто-то из наших захлебнулся собственной блевотой или кто-то передознулся и его забрали в больницу.
У меня сложное отношение к наркотикам. Они оставляют в тебе дыру — и ты должен постоянно заполнять ее. С другой стороны, наркотики вполне могут пойти тебе на пользу. Если, конечно, ты достаточно везучий, чтобы все время оставаться живым.
Пока есть секс и наркотики, всегда можно обойтись без рок-н-ролла.
Не бывает слишком коротких песен. Бывает слишком короткий член.
Говорят, ярость делает твой член тверже. Но мне так и не удалось это проверить.
Я вижу один плюс в ежедневно умножающемся хаосе: красота, рождающаяся как протест, поселяется в головах все большего количества людей.
Окружающий мир меняется так быстро, что люди просто не успевают меняться вслед за ним.
Лучше всего человек живет в те моменты, когда не знает, что можно жить лучше.
Изменять вещи интереснее, чем придумывать их.
Вдохновение — странная штука. Многие считают, что на создание музыки может вдохновить только другая музыка. Но это калечная мысль — до тех пор, пока у тебя есть тысячи других источников вдохновения, и до тех пор, пока мелодии, созданные в других вселенных, попадают к тебе в голову напрямую.
Наш райдер вряд ли способен удивить хоть кого-то. Мы просим холодильник с фруктами и овощами, воды и чая. Все остальное мы привозим с собой. Хотя, конечно, у нас есть несколько странных запросов. Например, мы всегда требуем карликов-альбиносов с Тасмании. Правда, с каждым днем они становятся чем-то все более и более привычным.
Меня удивляет, что мы все еще вместе.
Да, в том видео (Warped с альбома One hot minute. — Esquire) я поцеловал Дэйва Наварро (гитарист, принявший участие в нескольких записях Red Hot Chili Peppers. — Esquire). И чего? Думаете, я пидрила? А мне кажется, что так думают только те, кто сами еле сдерживаются от того, чтобы засадить какому-нибудь голубоглазому сокурснику. А все, что хочу я — это снять хорошее видео. Но, слава богу, есть русские. У них поцелуи между мужчинами — это норма.
Не люблю непоследовательную гомофобию.
Кажется, что именно от отца мне передалась эта жгучая страсть — знакомиться со всеми красивыми девушками в мире.
Стать счастливым — это самое радикальное решение, которое я принимал в своей жизни.
Как говорил Боб Дилан — если это, конечно, был он, — на каждую закрытую дверь всегда найдется та, что открыта. И за ней всегда что-то дикое и лишающее тебя сна.
С музыкой Дилана трудно спорить.
Помню, что раньше я так любил панк-рок, что не мог слушать даже «Дюран Дюран».
Когда-то очень давно, еще в самом начале, мы были так глубоко в жопе, что нам пришлось продать гитару Джона (Джон Фрусчанте — гитарист, записавший вместе с Red Hot Chili Peppers 5 альбомов. — Esquire). Но я не жалею об этом. Хотя жалко, конечно, что мы не подождали с продажей лет пятнадцать. Думаю, сегодня мы бы выручили за нее немного больше.
Я не уверен, что музыка, которая мне нравится, должна быть популярной.
Фанк всегда здесь и всегда со мной — этот жалкий ублюдок. Он уже не лупит меня в лицо и не кричит: «Я здесь, чувак!» Он вьется с подветренной стороны и тихо подкрадывается, а потом бросается — в тот момент, когда ты ждешь этого меньше всего.
Я убежден, что по своей сути искусство не может нести насилие. Потому что оно заполняет твою голову желанием творить, а не желанием рушить.
Знаете это выражение — моча с уксусом? Это то, из чего сделаны дети… Вы ведь должны были слышать такое выражение, разве нет? Моча с уксусом — это такое состояние, когда все возможно. А все, что тебе только может потребоваться, ты можешь найти в себе.
Люди никогда не слушают тех, кто выражает свои мысли слишком ясно.
Я здорово изменился за последнее время, и мне жаль, что яростная наивность молодого Энтони уже мертва. А ведь я так любил ее.
Когда я думаю: «Чувак, гребаный мотель и горсть наркотиков ценой в несколько сотен долларов унесли бы тебя отсюда к такой-то матери», я всегда смотрю на свою собаку. Поверьте, Бастер еще ни разу в жизни не видел меня обдолбанным.
Кажется, Бастер не знает, что я, типа, звезда. Потому что он ссыт на пол и жрет мебельные ножки так, как будто я портовый рабочий.
Я надеюсь, что мои друзья и моя семья никогда не прочтут «Рубцовую ткань» (в оригинале Scar Tissue, автобиографическая книга Кидиса. — Esquire).
Все, что не убивает тебя, делает твои мемуары длиннее.
Перед концертом главное — наесться. Остальное приходит само.
Ты никогда не сможешь прожить неделю за пять дней.